НАБУ и САП заявляют, что Миндич создал преступную организацию, отмывал деньги и давил на Умерова: как они это доказывают — разбор подозрения

10 ноября 2025 года НАБУ объявило подозрение Тимуру Миндичу, бизнесмену и другу президента. Из-за того, что накануне обысков, в ночь на 10 ноября, он беспрепятственно выехал из Украины, подозрение объявили заочно. Вместе с ним подозрения по делу «Мидас» получили как минимум 6 человек. Следствие утверждает, что Миндич совершил три преступления: создал и возглавил преступную организацию, во главе организации отмыл не менее 311 миллионов гривен, а также давил на тогдашнего министра обороны — Рустема Умерова. Подозрение Миндичу — это не окончательный документ: в ходе расследования, которое еще продолжается, его могут (и, скорее всего, будут) дополнять и менять квалификацию преступлений. В подозрении следователи не должны раскрывать все карты и доказательства — что-то они могут придержать до того, как объявят обвинительный акт. Впрочем, подозрение должно соответствовать определенным требованиям, а преступления — подтверждаться фактами. Корреспондент «Бабеля», юрист Оксана Коваленко прослушала судебное заседание и разобрала подозрение вместе с тремя юристами: бывшим детективом НАБУ, а ныне руководителем практики White-Collar Crime, комплаенса и расследований юридической компании «Миллер» Артемом Крикуном-Трушем, бывшим прокурором САП Станиславом Броневицким и юристом, который работает в суде и согласился комментировать анонимно. Это не полный анализ, а разбор только тех моментов, которые показались интересными или потенциально уязвимыми. Об этом все рассказывает «Бабель».

Создание преступной организации

Тимура Миндича подозревают в том, что он создал преступную организацию, в которую привлек Александра Цукермана. Руководили ею они вместе. По словам прокурора, Миндич устанавливал правила поведения и конспирации и распределял преступные деньги. В организацию входили не менее 10 человек. Среди них — бывший советник министра энергетики Германа Галущенко Игорь Миронюк («Рокет»), сотрудницы «бэк-офиса» Леся Устименко и Людмила Зорина, бухгалтер организации Игорь Фурсенко («Рёшик»), исполнительный директор по физической защите и безопасности «Энергоатома» Дмитрий Басов («Тенор») и экс-прокурор Черниговской облпрокуратуры, а ныне сотрудник «Энергоатома» Станислав Гущесов.

Миронюк с Басовым организовали схему «шлагбаум». Они получали взятки от подрядчиков «Энергоатома», чтобы госкомпания, с которой во время действия военного положения нельзя принудительно взыскивать долги, рассчитывалась с этими подрядчиками вне очереди. Полученные средства собирали в отдельном офисе, а после этого легализовывали.

Чтобы доказать это преступление в суде, нужно показать и обосновать ключевой признак преступной организации — четкую внутреннюю иерархию. Для этого в подозрении следователи описали три уровня управления организацией. На первом уровне Миндич и Цукерман, далее Цукерман руководит Фурсенко, Устименко, Зориной и Миронюком, а Миронюк — Басовым. Однако этого, считает Крикун-Труш, может быть недостаточно.

«В деле фигурируют министры и топ-чиновники, а Миндич — частное лицо. Следствие не объясняет, каким образом бизнесмен мог отдавать приказы министрам или их советникам в формате подчинения. Это выглядит как партнерство: ты — мне, я — тебе, а не как жесткая структура, где Миндич — «крестный отец», а чиновники — его солдаты», — считает бывший детектив.

По его словам, влияние Миндича на окружающих в подозрении объясняют формулировками типа «используя дружеские отношения с президентом», «имея безусловный авторитет», однако это политические, а не юридические категории. «Когда следствие опирается на «влиятельность» вместо конкретных фактов — это признак того, что доказательств не хватает», ― говорит Крикун-Труш.

Отдельный вопрос — роль Германа Галущенко в преступной организации. В подозрении указано, что в 2025 году Миндич оказывал на него влияние, но отдельного эпизода, как с Умеровым, нет. Галущенко помогал Миндичу контролировать финансовые потоки в сфере энергетики, а тот за это заступался за него перед президентом. Кроме того, Галущенко помог Миндичу привлечь в организацию Миронюка и Басова. Несмотря на все это, пока из подозрения понять, какую именно роль в организации выполнял Галущенко, нельзя. Крикун-Труш считает, что исходя из известных фактов, Галущенко должны были бы инкриминировать содействие преступной организации. Пока что подозрение ему не вручили.

«Прачечная», или отмывание средств, полученных преступным путем

Схема отмывания средств выглядела так: преступная организация получала средства преступным путем, аккумулировала их в офисе и легализовывала. Услугами «прачечной» пользовались и другие люди — на легализации их денег члены организации зарабатывали 2,2—2,5% от суммы.

Этот пункт подозрения юристы критиковали больше всего. Ранее судить по статье об отмывании средств, полученных незаконным путем, можно было только после того, как суд вынес приговор об их незаконном происхождении. После того как в 2005 году Совет Европы заключил так называемую Варшавскую конвенцию, а Украина к ней присоединилась, статью 209 Уголовного кодекса изменили. Теперь следствие может одновременно доказывать и незаконное происхождение денег, и их отмывание — предварительный приговор о незаконном происхождении денег не нужен.

Пока что следователи объяснили происхождение только 2,2 миллиона гривен из 311 миллионов, которые, по их версии, отмыл Миндич. Их получили по схеме «Энергоатома». Остальную сумму получили «при неустановленных обстоятельствах». Следователи называют эти средства преступными по двум причинам. Во-первых, законных источников происхождения средств нет. Во-вторых, когда речь шла о деньгах, члены организации скрывались, конспирировались и путали следы. Следователи называют это «преступным поведением».

«В подозрении следствие говорит, что «деньги грязные», но не объясняет, кто, когда, кому и за что дал взятку, которую потом «отмыли». Если нет преступления-источника (предикату), то технически это может быть уклонение от налогов или теневой бизнес, но не отмывание, — объясняет Крикун-Труш. — Нельзя просто сказать: «Мы не знаем, откуда эти миллионы, но поскольку они проходили через оффшоры и их прятали, значит, они преступные»».

Однако в статье об отмывании есть свой нюанс. Поскольку доказать это преступление трудно, обновленная статья 209 Уголовного кодекса позволяет делать это по совокупности косвенных доказательств. К тому же, фигуранты, несмотря на презумпцию невиновности, должны сами доказывать, что получили деньги честно. Если Миндич этого не сделает, это будет одним из косвенных доказательств его вины.

Влияние на министра обороны Рустема Умерова

Восьмого июля 2025 года Тимур Миндич позвонил министру обороны Рустуму Умерову. Следствие утверждает, что во время разговора Миндич пытался заставить чиновника надавить на «военную приемку», чтобы та приняла 10 тысяч бронежилетов без проверки качества, а ДОТ рассчитался по контракту. Речь идет о контракте между Государственным оператором тыла и ООО «Миликон ЮА» на 217 520 000 гривен, который ранее критиковал Общественный антикоррупционный совет при Минобороны, в частности его представительница Татьяна Николаенко. Бронежилеты дважды не прошли приемку.

Следствие цитирует разговор, где Миндич давит, матыет и говорит «половина денег — мои». «Это звучит некрасиво, но юридически это шаткая конструкция, ― считает бывший детектив. — Агрессивное лоббирование, просьба «по дружбе» или эмоциональное давление — это не всегда криминал». Эта статья, статья 344 УК, предусматривает, что влияние было именно незаконным, то есть, например, речь шла об угрозах физической расправой, шантаже компроматом или прямом подкупе.

Именно на этом, по мнению юриста, защита Миндича, вероятно, будет строить свою стратегию — настаивать, что «это был эмоциональный разговор бизнесмена, который терял инвестиции, но он не угрожал убить министра и не сунул ему чемодан с деньгами в руки во время звонка».

«Этот эпизод можно доказать, если Умеров даст показания НАБУ и скажет, что разговор с Миндичем он воспринял именно как давление и угрозу. Но если Умерову угрожали, то НАБУ придется признать его пострадавшим», — говорит Крикун-Труш.

Того, что это обвинение основано на одном разговоре, по мнению юриста, вполне достаточно. Для этой статьи не нужны ни систематичность, ни последствия.

Что касается дела в целом, бывший прокурор САП Станислав Броневицкий говорит: важно, чтобы у следствия были разные доказательства, не только пленки, иначе в суде могут возникнуть проблемы. Первое — защита потребует провести экспертизу голосов обвиняемых, чтобы подтвердить, что на пленках именно они. И если с фигурантами, находящимися в Украине, проблем, скорее всего, не будет, то взять образцы голосов Миндича и Цукермана не получится.

Подписывайтесь на наш Тelegram-канал t.me/sudua и на Google Новости SUD.UA, а также на наш VIBER, страницу в Facebook и в Instagram, чтобы быть в курсе самых важных событий.