Захар Горюшкин — первый законоискусник Российской империи

Захар Аникеевич Горюшкин (1748 – 1821) – профессор российского практического законоискусства в Московском университете, государственный деятель Российской империи

Родился Захар Аникеевич Горюшкин 5 сентября 1748 г. в Москве, в семье бедного дворянина. В возрасте 13 лет (!), научившись считать, читать и писать, он определился на государственную службу в Московскую воеводскую канцелярию. В 1763 г. его перевели в Сыскной приказ. Служба в качестве подьячего в учреждении, предназначенном для допросов и пыток людей, обвиняемых в совершении тех или иных преступлений, стала для юного Горюшкина первым в его жизни тяжким испытанием. Много лет спустя Захар Аникеевич вспоминал об атмосфере, царившей в Сыскном приказе. По его словам, работавшие там судьи хвастались друг перед другом изобретением новых способов истязания обвиняемых. «Случилось мне, – рассказывал Горюшкин, – зайти в пытальную палату или застенок по окончании присутствия; на полу я увидел кучку лоскутков окровавленной кожи. Спрашиваю у палача: Что это такое? – Как что! Выкройка из спины!»

Прослужив некоторое время в столь страшном ведомстве, Горюшкин перешел в Судный приказ. Еще через несколько лет его перевели в Вотчинную коллегию, затем в Юстиц-коллегию. Удивительно, но в жестокой атмосфере российских государственных учреждений молодой человек нашел в себе душевные силы для самообразования. В свободное от службы время он стал самостоятельно изучать русскую грамматику, арифметику, логику, читать имевшиеся на русском языке исторические, философские и юридические сочинения. Эти занятия развили его природный ум, работа же с канцелярскими документами позволила приобрести необходимые практические навыки ведения в судах гражданских и уголовных дел.

Благодаря уникальному сочетанию теоретических знаний, приобретенных в процессе самообразования, и практического опыта государственной службы Захар Аникеевич стал редким для тогдашней России специалистом в области юриспруденции. О нем как выдающемся законоискуснике (так называли в России знатоков практической юриспруденции) узнал директор Императорского Московского университета П. И. Фонвизин, который в 1785 г. пригласил Горюшкина преподавать во вверенном ему учебном заведении российское практическое правоведение. 1 января 1786 г. Захар Аникеевич был зачислен в штат преподавателей юридического факультета Московского университета на профессорскую должность. В этом качестве он и останется до самого увольнения из университета. С сентября 1790 г. З. Горюшкин стал вести класс российского практического законоискусства и в университетском Благородном пансионе.

Захар Аникеевич преподавал право в Московском университете в весьма необычной манере. Он придавал своим лекциям характер театрального действа: аудитория, в которой читался лекционный курс, превращалась как бы в зал судебного заседания, из студентов избирались основные участники судебного процесса – судьи, секретари, обвиняемые. Такое преподавание давало студентам достаточно много. Впоследствии кое-кто из его учеников достиг по службе даже званий сенатора и министра. Учившийся у него сенатор Ф. П. Лубяновский (в 1819–1829 гг. – пензенский, а в 1830–1833 гг. – подольский губернатор) вспоминал о годах своей учебы в Московском университете: «По русскому законодательству мы были на руках у г. Горюшкина, славившегося тогда в Москве всеобъемлющим законоведением, разумом в сочинении прошений и практическим знанием применять закон к данному случаю. Под руководством его можно было научиться писать прошения на высочайшее имя по изданной форме и по пунктам. Если дозволено назвать это недостатками, то нельзя не принять в уважение, что тогда не было еще ни «Русской истории» Карамзина, ни «Полного собрания», ни «Свода законов», ни лицеев, ни училища правоведения».

Занимаясь преподаванием, Горюшкин одновременно продолжал службу в государственных учреждениях. С 25 ноября 1792 г. он состоял в чине коллежского асессора членом Московской палаты уголовного суда, а 11 августа 1795 г. был переведен сенатским указом из Уголовной палаты в Казенную. Будучи юристом-практиком, представляя своими лекциями в университете, прежде всего, практическую часть русской юриспруденции, Захар Аникеевич придавал, тем не менее, большое значение теоретическим знаниям о праве. Об этом свидетельствует, к примеру, объемное, составлявшее более 2000 страниц сочинение «Руководство к познанию российского законоискусства», которое было издано в 4 переплетах (так Горюшкин назвал тома) в 1811–1816 гг.

10 февраля 1811 г. император Александр I пожаловал уволенному в отставку Горюшкину чин статского советника за его общую беспорочную службу в течение 47 лет. Старый московский дом Горюшкина на 4-й Мещанской улице, который чудом уцелел в пожаре 1812 г., стал как будто новым местом службы, но не чиновной, а в качестве доброго и мудрого советчика. К Захару Аникеевичу продолжали, как и прежде, обращаться за советами по юридическим, да и просто по жизненным вопросам, и он редко кому отказывал. «Он был оракулом для многих; к нему прибегали за советами в затруднительных случаях и запутанных делах вельможи, сенаторы и профессоры», – записал в своих мемуарах лично знавший Горюшкина И. М. Снегирев. Писатель-историк Н. М. Карамзин при работе над своей знаменитой «Историей Государства Российского» неоднократно брал консультации у Горюшкина по проблемам древнерусского законодательства. И не только консультации. В собственных примечаниях Карамзина ко второму тому «Истории Государства Российского» можно найти, к примеру, такие слова: «В одном списке Правды, полученном мною от г. Горюшкина…» А в примечаниях к пятому тому Николай Михайлович признался, что грамоту великого князя Василия Дмитриевича митрополиту Киевскому и Всея Руси он выписал «из Горюшкинского летописца слово в слово».

Умер Горюшкин 24 сентября 1821 г. В посвященном ему некрологе говорилось: «Захар Аникеевич Горюшкин, известный Российский Законоискусник, скончался в Москве на 74 году от рождения…».

**Отзывы современников**

Щегол внешне, но скромный внутри

Профессор Московского университета И. М. Снегирев (1793–1868) оставил нам следующее описание внешнего облика Горюшкина, которого он часто видел в доме своего отца: «По приемам и костюму Захар Аникеевич не походил на прежнего подьячего, но, скорее, на щеголеватого барина; черты лица были у него правильные, глаза маленькие, рот узкий, выражавший проницательность и скромность. Он пудрился, украшал волосы пуклями, носил модный кафтан и шлифные на башмаках пряжки с розами или стразами, двое часов в карманах с золотыми цепочками, на пальцах жалованные бриллиантовые перстни».

По словам профессора права И. Ф. Тимковского (1773–1853), Захар Аникеевич Горюшкин был «росту среднего, худощав, темно-рус, лица бледного с морщинами, неказистого, с прижатым голосом; имел, впрочем, вид доброго внушения».

**Как это было**

Образ судьи по мнению профессора Горюшкина

Захар Горюшкин в своих лекциях обращал особое внимание на качества людей, отправляющих правосудие. «Ничто не может, по мнению Платона, утаиться от прозорливых очей правосудия; а потому древние Египетские жрецы говаривали, что острое зрение оного проникает во внутренность всех вещей. От сего ж произошло, что Апулей клялся всегда оком Солнца и оком Правосудия, подразумевая под тем, что как то, так и другое равномерно всевидящи. Сии мнения древних открывают нам, каковы долженствуют быть Особы, отправляющие правосудие. Надлежит, чтоб свет разума озарял их, с помощию которого могли б они открывать истину, где б она сокрыта ни была, и чтоб они, как непорочнейшие девы, не причастны были никаким страстям, и никогда б не допускали развращать себя ни дарами, ни ласкательными убеждениями». По мнению Горюшкина, судья должен судить беспристрастно, в решении дел он должен быть в одинаковой мере справедлив ко всем подсудимым или спорящим сторонам, независимо, к примеру, от того, бедный или богатый человек предстает перед ним.

**Инфосправка**

Как Захар Горюшкин с шулерами боролся

В разгар праздничного гуляния в Сокольниках 9 мая 1795 г. московские обыватели стали свидетелями жестокой кулачной схватки двух буянов. Их скрутили и препроводили в главный полицейский орган Москвы того времени – Управу благочиния в Столешниковом переулке. В управе дежурил опытный полицейский чиновник – 47-летний Захар Аникеевич Горюшкин, который, не мешкая, приступил к допросу драчунов. Ими оказались отставной подпоручик Афанасий Волжин и отставной коллежский асессор Павел Иевлев. Волжин пострадал в драке сильнее, что позволило Горюшкину надавить на Иевлева, угрожая ему строгой карой за физическое увечье. Вскоре тот признался, что проиграл Волжину в карты 10 тыс. руб. (огромные тогда деньжищи!) и заподозрил того в шулерстве. После этого вспыхнула драка.

Горюшкин послал на квартиру Волжина наряд полиции с обыском, во время которого были обнаружены несколько десятков колод крапленых карт, ящик с украшениями, а также денежные векселя на общую сумму в 159 тыс. руб. Все эти находки давали основание привлечь Волжина к суду в соответствии с подписанным императрицей Екатериной в 1782 г. Уставом благочиния, запрещавшим азартные карточные игры под страхом тюремного заключения и солидных денежных штрафов. Поэтому Горюшкин написал соответствующую бумагу на имя обер-полицмейстера Москвы генерала А. К. Кавелина, а тот, по согласованию с московским главнокомандующим М. М. Измайловым, посадил Волжина под арест в Семеновские казармы. Иевлев был отпущен на жительство в гостиницу с запрещением покидать Москву. На всякий случай за ним был установлен тайный полицейский надзор.

Пока Волжин находился в заключении, москвичей взбудоражила еще одна новость. Молодой кассир Московского почтамта Шатилович принял яд накануне ревизий доверенных ему денежных ящиков. В предсмертном письме он заявил, что проиграл 26 тыс. руб. казенных денег. К посланию самоубийцы был приложен список его карточных партнеров. Этот список открывали фамилии Волжина и Иевлева…

Тем временем Горюшкин получил из канцелярии обер-полицмейстера Санкт-Петербурга сообщение, что прежде живший в северной столице Иевлев был хорошо известен как «игрок развратного поведения», за что и был оттуда выслан административным порядком. Сыщик распорядился задержать Иевлева и устроил подследственным очную ставку. Они признались, что принадлежали к одной компании шулеров, именуемой «Академия», которую возглавлял некий секунд-майор Ротштейн. Некто Мелимонов предоставлял для игры собственную квартиру, а также заманивал туда неопытных игроков. Следствие выяснило, что игорный дом Мелимонова посещали отпрыски самых знатных родов – князья Шаховской, Голицын, Мещерский. Жертвы шулеров, напуганные обилием знатных персон вокруг игровых столов, не подавали властям никаких жалоб. «Академия» дала сбой лишь на Шатиловиче. Мелимонов пригласил его на квартиру якобы в знак примирения после ссоры по службе. На самом деле он хотел отомстить юноше и усадил его за один стол с опытными шулерами. Большая часть выигрыша при дележе попала в руки Волжина, а его партнер Иевлев остался недоволен разделом и предъявил претензии на 10 тыс. руб. Итогом их ссоры стала описанная выше драка в Сокольниках.

Благодаря показаниям перетрусивших «академиков» в Москве задержали более 70 шулеров. Иевлева и Мелимонова, секунд-майора Ротштейна, подпоручика Вороша и секретаря Попова за нечистую игру сослали в уездные города Вологодской и Вятской губерний. Изъятые у Волжина 159 тыс. руб. передали в Приказ Общественного призрения в пользу богоугодных заведений. Московский главнокомандующий Измайлов и обер-полицмейстер Кавелин получили письменную благодарность императрицы. Сыщик Горюшкин, как водится на Руси, остался без наград.

Из архивов Московской сыскной полиции