Глава Бориспольского горрайонного суда Киевской области Сергей Вознюк: «Я не ожидал такой реакции по делу Лозинского»

Беседовал Вячеслав Хрипун,
«Судебно-юридическая газета»

В последнее время нередки случаи, когда судьи, выносившие, по мнению правоохранительных органов, СМИ и общества, неправосудные решения, подвергаются травле. Одним из таких судей стал председатель Бориспольского горрайонного суда Киевской области Сергей Вознюк. Он рассматривал многие громкие дела последнего времени, одно из которых особенно запомнилось: именно С. Вознюк своим решением освободил из мест лишения свободы бывшего народного депутата Виктора Лозинского, осужденного за убийство человека в 2009 г. О мотивах принятого решения и жизни под давлением со стороны прокуратуры и СМИ г-н Вознюк рассказал «Судебно-юридической газете».

– 3 июня Вы удовлетворили ходатайство бывшего народного депутата В. Лозинского, попросившего освободить его от отбывания наказания по состоянию здоровья. Какие у Вас были для этого основания?

– Основанием стали выводы Главного бюро судебно-медицинской экспертизы Министерства охраны здоровья, а также личные медицинские документы В. Лозинского, в частности, данные из клиники, где ему делали операцию на сердце. Экспертиза и предоставленные документы подтвердили наличие у него серьезных проблем с сердцем.

– А вот министр юстиции Павел Петренко тогда заявил, что Вы проигнорировали выводы врачей Государственной пенитенциарной службы, согласно которым Лозинский вполне мог и дальше отбывать наказание.

– Я не проигнорировал их, но эти выводы были сомнительными. В судебном заседании В. Лозинский заявил, что представители пенитенциарной службы, в ведение которой входят врачи специальной комиссии, вымогали у него деньги за то, чтобы указать в документах, что у него действительно есть проблемы с сердцем.

Отмечу, что обследовавшие Лозинского медицинские работники (а это были члены специализированной комиссии при Бучанской исправительной колонии), согласно указанным ими данным, не были специалистами в сфере болезней сердца. Основываясь на постановлениях пленума Верховного Суда Украины №8 от 28.09.1973 и №8 от 30.05.1997 (разъясняют практику проведения судебных экспертиз в уголовных и гражданских делах – прим. ред.), положениях Уголовно-исполнительного кодекса и Уголовного процессуального кодекса 2012 г., а также учитывая мнение всех участников процесса, в т. ч. прокурора, я принял решение назначить новую экспертизу, только теперь проводить ее должен был Минздрав.

– Сомневаться в выводах повторной экспертизы оснований уже не было?

– Нет, потому что ее проводил высший орган судебно-медицинской экспертизы Украины, и выводы этой экспертизы никто под сомнение не ставил.

– Но ведь известно, что медицина у нас тоже не свободна от коррупции…

– При вынесении решения судья должен опираться на закон, имеющиеся в деле доказательства и собственное убеждение. Я именно такими соображениями и руководствовался. Никаких хитростей не было, дело рассматривалось 3 месяца, и кто хотел, мог сам посмотреть, что происходит в зале суда, и убедиться, что все было по закону.

– Представители прокуратуры не протестовали в зале суда против Вашего решения?

– В процессе со стороны прокуратуры участвовали сразу несколько представителей. Они сообщили, что полагаются на решение этого вопроса судом, и возражений с их стороны не было. Насколько я знаю, в их отношении в июне тоже было начато уголовное производство.

– Вы и сейчас считаете, что приняли решение об освобождении господина Лозинского согласно нормам закона?

– Совершенно верно. Но хочу добавить, что судья, который принимал конкретное решение, если в дальнейшем это решение отменено высшей судебной инстанцией, к сожалению, не имеет права обжаловать такое решение самостоятельно. Это касается именно тех случаев, когда прокурор начинает уголовное преследование судьи за принятое и отмененное в дальнейшем решение. Иначе, как это и должно быть, отмена судебного решения не может быть основанием для привлечения судьи к уголовной ответственности – это составляющая принципа независимости судебной власти. По моему мнению, эти положения у нас, к сожалению, не выполняются другими органами государственной власти. Обвинение же судей используется представителями власти и общественности в своих политических целях и для сведения давних счетов, а также для того, чтобы показать возможность наказания судей за неугодные решения, прикрываясь при этом гражданской позицией.

– Но освобождая господина Лозинского, Вы разве не подозревали, какие последствия вызовет это решение?

– Для судьи нет разницы, министр это или простой человек. Он был лишь осужденным, который отбывает наказание в колонии на территории, подведомственной нашему суду. И если человек (заключенный) обратился в суд с соответствующим ходатайством, что соответствует нормам Уголовного процессуального кодекса 2012 г., мы должны его рассмотреть.

– Сейчас господин Лозинский снова находится в колонии №119, а в отношении Вас начато уголовное производство…

– По моему мнению, это является прямым вмешательством в независимость суда. Создан прецедент, ведь теперь судьям сложно будет принимать подобные решения в отношении кого-либо из-за опасений уголовной ответственности, политического преследования или реакции общественности, которая не всегда является соответствующей. В этом и заключается особенность осуществления правосудия: судья должен всегда быть готовым к негативной реакции на его решение, но такая реакция не должна ставить под сомнение его независимость.

– Похожая история произошла недавно с судьей Печерского райсуда Киева Светланой Волковой, изменившей меру пресечения подозреваемому в расстреле активистов Майдана бывшему командиру спецроты «Беркута» Дмитрию Садовнику, после чего он скрылся. Вы ведь тоже, вынося решение, исходили из состояния здоровья Лозинского?

– Истории похожи. Как мне кажется, и в этом, и в моем случае действия прокуратуры основывались на реакции общества. И там, и там сразу же было принято решение о начале уголовного производства в отношении судей, хотя по закону прокуратура не имеет права давать оценку решениям суда. Это может делать только суд высшей инстанции. Если в действиях судьи усматривается какое-то нарушение, этот вопрос должен рассматриваться Высшей квалификационной комиссией судей или Высшим советом юстиции. И лишь потом, на основании их выводов может начинаться уголовное производство в отношении судьи, но никак не наоборот.

– Вы сполна ощутили на себе последствия освобождения Виктора Лозинского?

– Такой реакции от органов власти, правоохранительных органов, общества ни я, ни моя семья не ожидали. Один из телеканалов вообще назвал меня «судьей-рецидивистом». Меня обвиняли в сговоре с прокуратурой, пенитенциарной службой, что не соответствует действительности. Материалов дела еще никто не видел, мое решение не было даже отменено судом вышестоящей инстанции, а представители исполнительной, законодательной власти и прокуратуры, а также СМИ уже заявили, что я совершил преступление. Прокуратура просто продемонстрировала, что идет на поводу у общественных запросов и настроения граждан.

– Дали ли Вам СМИ возможность высказать свою позицию?

– Журналисты обращались ко мне за комментариями, однако давали их выборочно, в урезанном виде. Толком ответить на выдвинутые представителями власти и СМИ обвинения мне так и не удалось. Один раз журналисты ворвались ко мне прямо в кабинет, хотя я в это время был занят – подождать, пока я освобожусь и сам выйду к ним, они не захотели. Хотя в итоге мы вполне нормально пообщались, а я ответил на интересующие их вопросы.

– На какой стадии находится уголовное производство в отношении Вас?

– Я нахожусь в статусе подозреваемого по ч. 2 ст. 375 – постановление судьей заведомо неправосудного приговора, решения, определения, повлекшего тяжкие последствия или совершенное из корыстных побуждений. Статья предусматривает лишение свободы на срок от 5 до 8 лет. Мне избрана мера пресечения в виде личного обязательства. 1 октября с. г. Генеральный прокурор подписал ходатайство об отстранении меня от должности председателя суда. Сейчас я готовлю возражения на это ходатайство в ВККС Украины, и пока еще являюсь председателем и судьей Бориспольского горрайонного суда.

– Вы также рассматривали обвинительный акт по делу двух активистов Майдана – Юрия Вербицкого и Игоря Луценко, похищенных неизвестными в январе, но 16 октября вернули его Генеральной прокуратуре. Почему?

– Потому что обвинение в нем было сформулировано ненадлежащим образом. Обвинительный акт должен содержать фактические обстоятельства уголовного правонарушения, которые прокурор считает установленными, правовую квалификацию уголовного преступления с указанием на положения и статью закона Украины об уголовной ответственности. При квалификации действий подозреваемых по разным статьям уголовного закона обстоятельства совершения таких преступлений идентичны.

Один из обвиняемых сейчас находится неизвестно где, установить его место нахождения не удалось, несмотря на то, что суд неоднократно применял его принудительный привод. Без него с рассмотрением уголовного производства могут быть серьезные проблемы. Сам потерпевший и его представитель (Игорь Луценко и Евгения Закревская – прим. ред.) также настаивали, чтобы обвинительный акт вернули прокурору, о чем они подали ходатайство. Дело рассматривалось судом в составе 3 профессиональных судей. Сейчас ГПУ обжалует это решение в Апелляционном суде Киевской области.

– Что Вы посоветуете своим коллегам?

– Меньше прислушиваться к советам прокуроров и руководителей правоохранительных органов, других органов власти при принятии решений, в т. ч. при пересмотре решений судов нижестоящих инстанций. Покажите, что Вы действительно независимы. Со стороны указанных категорий лиц тоже бывает давление – например, когда Генеральный прокурор, министр или Президент заявляют, что то или иное дело находится на их личном контроле. Точно так же имеет место давление со стороны общественности, что мы уже ощущаем на принятых законодателем и судами решениях.

Не может человек, который действительно совершил определенной тяжести преступление, быть освобожденным от уголовной ответственности как политический, на основании подзаконного нормативного акта. Это нонсенс. С этим надо бороться тоже на законодательном уровне.

Действующей власти и вновь избранному парламенту хотелось бы посоветовать, чтобы они отказались от попыток повлиять на судебную власть, в т. ч. таким методом, как люстрация. Судьи не против проверок – они против незаконных и неконституционных методов реформирования, которые подрывают авторитет судебной власти. Хотелось бы также напомнить, что судебная власть наименее коррумпирована среди всех ветвей власти в нашем государстве. И я надеюсь, что она первая станет полностью независимой и без элементов коррупции.