Неправосудный суд

Наталья Мамченко,
Вячеслав Хрипун,
«Судебно-юридическая газета»

В последнее время набирает популярность тенденция открытия уголовных производств в отношении судей. И ранее были известны случаи, когда к представителям Фемиды применялись достаточно жесткие санкции за совершенные преступления, как правило, коррупционного характера. Но теперь им все чаще вменяется ст. 375 Уголовного кодекса, непосредственно связанная с выполнением их профессиональных обязанностей – вынесение заведомо неправосудного решения. Причем вменяется она не в связи с тем, что они вели судебные процессы в отношении известных политических деятелей (по крайней мере, официально), а в связи с решениями, которые касались обычных граждан, принимавших участие в Революции Достоинства – в основном активистов Автомайдана, лишенных права управлять транспортными средствами, или других участников массовых акций.

На данный момент по поводу привлечения судей к ответственности по ст. 375 УК не утихает дискуссия. Некоторые юристы считают, что возбуждение уголовного дела в отношении судьи – единственный способ пересмотра неправосудного решения, когда все процессуальные сроки уже истекли. Другие же придерживаются мнения, что подобная схема нарушает сами основы отправления правосудия, особенно, если решение не отменено вышестоящей судебной инстанцией. 12 марта Совет судей Украины даже предложил председателю Высшего специализированного суда по рассмотрению гражданских и уголовных дел созвать Пленум ВССУ для разъяснения применения ст. 375 и ст. 376 (вмешательство в деятельность судебных органов) УК.

В ответе за Майдан

Очевидно, что с каждым днем дел против судей будет все больше. На днях главное следственное управление Генпрокуратуры начало уголовное производство по факту вынесения судьями Апелляционного суда Киева заведомо неправосудных решений об оставлении под стражей двух активистов Евромайдана.

«Досудебным расследованием установлено, что сотрудниками милиции были задержаны и доставлены в РУ ГУМВД в Киеве два водителя за перевозку автомобильных покрышек. В дальнейшем они были безосновательно привлечены к уголовной ответственности за то, что якобы совершали активные противоправные действия на ул. Грушевского – бросали в сотрудников милиции камни, бутылки с легковоспламеняющимися веществами, совершали поджоги специального и служебного транспорта. По ходатайствам следователей, согласованных прокурорами, указанным водителям следственным судьей была избрана мера пресечения в виде содержания под стражей», – сообщили в ГПУ и добавили, что в дальнейшем судьи меру пресечения арестованным лицам оставили без изменения, а апелляционные жалобы защитников подозреваемых – без удовлетворения. Действия судей квалифицированы по ч. 2 ст. 375 УК, и им грозит наказание в виде лишения свободы на срок до 8 лет. Кроме того, 19 января 2015 г. следственному судье, который принял решение о содержании под стражей указанных водителей, также сообщено о подозрении в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 375 УК, и досудебное расследование по нему находится на завершающей стадии.

Из последних известных дел, где судьям инкриминируется ст. 375 УК (ч. 2) – открытие уголовных производств в отношении судей Печерского райсуда Киева Оксаны Царевич и Виктора Кицюка. По данным прокуратуры, 22 января 2014 г. О. Царевич лишила прав на управление автомобилем сроком на 6 месяцев активистку Автомайдана. При этом решение, которое инкриминируется судье как заведомо неправосудное, никем не обжаловано, в т. ч. лицом, в отношении которого оно вынесено. Судья В. Кицюк за аналогичное правонарушение 14 января 2014 г. лишил водительских прав на полгода Михаила Черкасенко. Основанием, как и в предыдущем случае, послужил неподписанный рапорт сотрудника ГАИ – кстати, того же, что и в случае с О. Царевич (по­дробнее см. №9 (277) от 9 марта 2015 г.).

Не отменено – значит, законно

Отметим, что УПК ни в коей мере не увязывает возможность рассмотрения вопроса об открытии производства, предъявлении обвинения, передаче дела в суд и осуждении судьи по ст. 375 УК с предварительной отменой неправомерных судебных актов. Наоборот, установление приговором суда, вступившим в законную силу, вины судьи в совершении преступления, в результате которого было принято незаконное или необоснованное решение, является основанием для пересмотра судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам по ГПК, ХПК и КАСУ. В УПК же сказано, что таким основанием являются злоупотребления судьи во время уголовного производства.

Однако в органах судебной власти давно распространено и не оспаривается суждение, согласно которому судья не может быть привлечен к ответственности за вынесение неправосудного решения, если таковое не было отменено в установленном законом порядке. Аналогичной была практика Высшего совета юстиции, который редко ставил вопрос об увольнении судьи за нарушение присяги, если вышестоящая судебная инстанция оставляла его решение в силе.

И здесь, опять-таки, все упирается в то, что понимать под «неправосудностью». Неоднозначная судебная практика, генерируемая вышестоящими судами, и отсутствие разъяснений, безусловно, влияют на то, что нижестоящие инстанции подчас применяют нормы закона вразнобой. Кроме того, отечественный законодатель нередко оставляет пробелы в законодательстве, дабы потом с легкостью манипулировать ими. Самый яркий пример – отсутствие закона о мирных собраниях. За 23 года депутатами не был принят хотя бы базовый документ о них, хотя о нем говорят, начиная с 2004 г. Т. е. уже почти 10 лет данный вопрос не урегулирован, и судьям сложно объективно выносить решения по нему, поскольку нет гарантий, что завтра они не будут признаны не соответствующими положениям несуществующего на данный момент законодательства.

То, как сегодня происходит процедура «разбора» судей Временной спецкомиссией и парламентским Комитетом по вопросам правовой политики и правосудия, может оказаться показательным в свете возможных будущих уголовных производств по судьям. Например, одним судьям вменяется в вину то, что они вынесли постановления о запрете мирных собраний в Киеве, другим, из Донецка – что они незаконно отказали в запрете, а третьих (Харьков, Одесса) хвалят за подобные «демократические» запреты – в зависимости от того, кто эти мирные акции организовал. Очевидно, что демонстрируются кардинально разные подходы к оценке решений по одной и той же категории дел, что впоследствии может отразиться на применении ст. 375 УК. Можно ли в таком случае говорить о незаконности и неправосудности решения, если и закона как такового нет, а политические факторы важнее всего?

Кроме того, многие активисты так и не обжаловали судебные решения в отношении себя. В Законе «О недопущении преследования и наказания по поводу событий, которые имели место во время проведения мирных собраний, и признании утратившими силу некоторых законов Украины» №743-VII от 21.02.2014 не сказано, что решения судов автоматически признаются незаконными – там идет речь об освобождении от уголовной ответственности и о том, что суды должны неотложно рассмотреть ходатайства от подозреваемых, осужденных и т. д. в случае их поступления. Аналогичная ситуация с Законом «О внесении изменений в Закон Украины от 27 февраля 2014 г. №792-VII «О применении амнистии в Украине относительно полной реабилитации политических заключенных» – судебные решения отменены в связи с освобождением лиц от уголовной ответственности, но констатация о признании этих решений незаконными в предусмотренном процессуальном порядке отсутствует.

На этот счет существует постановление ВСУ №8 от 13.06.2007 «О независимости судебной власти», где в п. 10 сказано, что судебные решения считаются законными, пока они не отменены в апелляционном или кассационном порядке или не пересмотрены компетентным судом в ином порядке, определенном процессуальным законом, в рамках производства по делу, в котором они приняты. Исключительное право проверки законности и обоснованности судебных решений имеет соответствующий суд в соответствии с процессуальным законодательством.

Метод давления

Одна из причин недовольства судейского корпуса – чрезвычайно активное применение органами прокуратуры ст. 375 УК. Фактически над каждым судьей сейчас висит угроза привлечения к ответственности именно по этой статье в любое время, после вынесения абсолютно любого, даже законного решения. Для этого прокуратуре часто даже не надо что-то придумывать – недовольной вынесенным решением стороне процесса достаточно просто обратиться с жалобой на судью в правоохранительные органы, которые внесут ее в Единый реестр досудебных расследований (ЕРДР), после чего в отношении судьи начнется следствие. Наличие столь легкого способа заставить судью нервничать и искать оправдания своим действиям вызывает ожидаемое недовольство судей, все громче требующих внести в действующий УПК возможность обжалования в судебном порядке внесения соответствующих сведений в ЕРДР.

В неофициальных беседах судьи признаются, что у них есть серьезные подозрения, что с помощью уголовных производств по ст. 375 прокуратура просто стремится держать судей «на крючке». «Мне кажется, что судей хотят сделать послушными исполнителями, которые будут оглашать в суде даже явную ерунду, написанную прокурором. А если судья вздумает «взбрыкнуть», ему быстро напомнят, что на него уже есть соответствующее дело», – говорит судья одного из столичных судов.

По данным Совета судей Украины, в стране появились уже целые области, где прокуратура перманентно давит на судей с помощью ст. 375. К таковым относятся Волынская, Одесская, Херсонская, Черкасская, Черновицкая, Днепропетровская, Киевская области и Киев. По словам судей, явно имеет место факт давления на них, хотя пока и без уголовного преследования по ст. 375, со стороны прокуратуры Закарпатской области. Отдельные такие моменты зафиксированы в Харьковской области. «Показательно, что на ряд судей до сих пор не закрыты уголовные дела по ст. 375, возбужденные еще в 2006, 2007, 2011 гг. Прокуратура начала по ним расследование, ничего не добилась, но и закрывать дела, возбужденные почти 10 лет назад, не торопится», – рассказал «Судебно-юридической газете» информированный собеседник.

Показательно, что начиная расследование по ст. 375 с громких заявлений и анонсов, органы прокуратуры постепенно перестают рапортовать об успехах в поисках доказательств неправосудности решения. А судьи, по которым прокуратура проводит расследование именно по этой статье, рассказывают, что после первых же допросов интерес следствия к ним пропадает. В такой ситуации оказался, например, председатель Бориспольского гор­районного суда Киевской области Сергей Вознюк, который, по мнению прокуратуры, в 2014 г. незаконно освободил бывшего народного депутата Виктора Лозинского, осужденного за убийство. Хотя в отношении судьи расследование проводится еще с лета прошлого года, за все время следствия он имел лишь несколько контактов с представителями прокуратуры.

И судьи КСУ – тоже

12 марта 2014 г. на собрании судей КСУ принято обращение к Верховной Раде относительно постановления ВР №775-VII от 24.02.2014 «О реагировании на факты нарушения судьями Конституционного Суда Украины присяги судьи». Напомним, в нем Генеральной прокуратуре было предложено возбудить уголовное производство по факту принятия решения КСУ от 30.09.2010 и привлечь всех виновных лиц к ответственности. Во исполнение указанного постановления ГПУ начала уголовное производство по ч. 2 ст. 375 УК.

Судьи КСУ отметили, что такие действия парламента Украины и ГПУ не соответствуют предписаниям Конституции и положениям ст. 27 и 28 Закона «О Конституционном Суде Украины», согласно которым судьи КСУ не несут юридической ответственности за результаты голосования или высказывания в КСУ и его коллегиях, за исключением ответственности за оскорбление или клевету. В действительности действие ст. 375 УК формально распространяется на часть актов КСУ, а именно на решения, которые он принимает по результатам рассмотрения дел о конституционности законов и других правовых актов Верховной Рады, актов Президента, КМУ, правовых актов ВР АРК. Впрочем, доказать заведомую неправосудность актов КСУ затруднительно даже теоретически, поскольку в большинстве случаев содержание актов КСУ отображает видение большинством состава этого суда определенной правовой проблемы.

Как квалифицировать?

Сложным вопросом применения ст. 375 УК является определение такого свойства решения суда, как его неправосудность. Ни теория, ни действующее законодательство не предоставляют разъяснения этого термина – это сугубо оценочная категория. Во время разработки действующего УК звучали обоснованные предложения отказаться от этого слова и заменить его термином «незаконные решения», но в таком случае следовало бы определить критерии их незаконности, поскольку не каждое незаконное решение судьи должно влечь привлечение его к уголовной ответственности. Практика применения уголовного закона позволяет выделить такие типичные виды неправосудных приговоров суда по уголовным делам: 1) относительно квалификации совершенного преступления (осуждение невиновного или оправдание виновного) и 2) относительно назначенного наказания (несправедливо мягкое или суровое).

Наиболее сложный вопрос квалификации неправосудности судебных решений заключается в противоречии между принципом независимости судей, который предусматривает свободу усмотрения судьи при оценке норм закона, применяемого по делу, правом на обжалование решения суда, выступающим в качестве средства исправления судебных ошибок, и уголовно-правовой оценкой неправосудности решения суда. Международно-правовые стандарты и действующее законодательство в этом аспекте становятся на защиту судьи.

Традиционно считается, что механизмом устранения судебных ошибок является обжалование решений суда в высшие инстанции. Процессуальное законодательство предусматривает порядок и основания для их отмены, которые в целом являются сходными для всех видов судопроизводства. Возникает вопрос: могут ли эти обстоятельства быть основанием для привлечения судьи к уголовной ответственности по ст. 375 УК? Ведь так каждого судью можно привлечь к уголовной ответственности за принятие решения, которое в дальнейшем отменено или изменено высшим судом.

Субъективная сторона преступления, предусмотренного ст. 375 УК, характеризуется прямым умыслом. Отсутствие осознания вынесения неправосудного решения, нарушения закона при отправлении правосудия или неустановление его может свидетельствовать об отсутствии состава преступления, и тогда все это может рассматриваться лишь в пределах дисциплинарного проступка судьи или как судебная ошибка.

Отметим, что анализ положений гл. 31 российского УК (преступления против правосудия) свидетельствует о том, что диспозиция ст. 305 имеет много общего со ст. 375 УК Украины. Однако российское законодательство предусматривает дополнительные гарантии от незаконного преследования судей за вынесение заведомо неправосудных решений. 20 февраля 2013 г. Госдума приняла правительственный законопроект, запрещающий возбуждать уголовные дела в отношении судей за вынесение неправосудных решений, если они вступили в законную силу и не отменены. Такую норму приняли во исполнение постановления Конституционного суда РФ от 18 октября 2011 г. Как пояснил председатель КС РФ Валерий Зорькин, «заведомо неправосудное решение означает умысел судьи. Этот прямой умысел и должен быть доказан. Но если об этом ставится вопрос, очевидно, что должны быть доказаны незаконность и неправосудность. Они же могут быть установлены только в предусмотренном порядке: кассацией, апелляцией и надзором. Никакой следователь, никто не может возбудить уголовное дело по этой статье при неотмененном судебном решении».

Очевидно, установление возможности привлечения судьи за заведомо неправосудное решение лишь после пересмотра высшим судом расставило бы точки над i в дискуссиях о применении к судьям ст. 375 УК. Возможно, в данном случае точку мог бы поставить Конституционный Суд Украины, если бы к нему обратились с подобным представлением.

КОММЕНТАРИИ ЭКСКЛЮЗИВ

Алексей Баганец, заместитель Генерального прокурора Украины

– Заведомая неправосудность вынесенного судом решения должна определяться по совокупности имеющихся материалов. Например, неправосудность решения судьи очевидна, если он не сделал конкретные действия, которые обязан был сделать, или когда им допущены явные нарушения при рассмотрении дела в судебном процессе. Например, в деле в наличии все необходимые материалы, доказывающие или опровергающие вину того или иного человека, свидетели все подтверждают или опровергают, а судья все равно выносит решение, противоречащее фактам. Яркие примеры можно найти в делах периода Майдана, когда людей лишали водительских удостоверений на основании непонятно как и кем составленных протоколов или задерживали якобы за участие в событиях, связанных с Майданом и сопротивлением милиции, а они к ним не имели никакого отношения. Был случай, когда человека задержали якобы на Майдане, но мы проверили и выяснили, что он в это время шел с работы. Суд, тем не менее, арестовал его. Часто решения суда об избрании меры пресечения выносились глубокой ночью, а не в рабочее время суда. Большинство решений судов первой инстанции потом были отменены в апелляции как вынесенные без проверки фактов и обстоятельств.

Виктор Чумак, зампредседателя Комитета ВР по вопросам предотвращения и противодействия коррупции

– Оценку действиям и доказательствам, которые собирают органы прокуратуры, даст суд. Если они не соберут доказательств по инкриминируемой судьям статье, все эти производства потом просто рассыплются в суде. Т. е. если никаких преступлений судьи не совершали, значит, ничего противозаконного не делали. Хотя может быть и так, что просто плохо сработали органы следствия.

Арманас Абрамавичус, судья Верховного суда Литвы

– Если в Литве судья злоупотребляет своим служебным положением или в определенных исключительных случаях халатно относится к своим обязанностям, для него предусмотрена уголовная ответственность как за злоупотребление служебным положением, так и за невыполнение своих служебных обязанностей. Верховный суд Литвы рассматривал несколько дел, в которых судьи привлекались к уголовной ответственности за неправомерные, незаконные решения. В этих процессах были сформулированы принципы, при наличии которых судья должен привлекаться к уголовной ответственности. Было отмечено, что судья привлекается к уголовной ответственности, если он явно и осознано принимал неправомерное, незаконное решение. Уголовная ответственность у нас – исключительная мера ответственности судьи, так как есть другие меры, есть дисциплинарная ответственность. Также было определено, что если есть судебное решение, которое высшая инстанция изменяет, это еще не означает, что судья попадает под уголовную ответственность, потому что судебная практика разнообразна, как и мнения судей. Только в тех случаях может подниматься вопрос об уголовной ответственности, если судья явно и осознано принимает неправомерное, незаконное решение. Для того, чтобы привлечь судью к уголовной ответственности, его иммунитет ликвидирует парламент – сейм. Я думаю, это нормальное правило.

Назар Кульчицкий, уполномоченный по делам Европейского суда по правам человека в 2012– 2013 гг., адвокат судьи Печерского райсуда Киева Оксаны Царевич

– Ст. 375 Уголовного кодекса предусматривает, что судья вынес заведомо неправосудное решение. Т. е. должно быть абсолютно очевидно, что судья, вынося такое решение, четко понимал все обстоятельства данного дела, проигнорировал ряд из них и при этом осознавал незаконность решения, которое принял. Само по себе незаконно вынесенное решение еще не означает, что оно заведомо неправосудное – судья может просто ошибиться. Если решение суда никем не обжаловано и не отменено, оно считается законным, и в таком случае говорить о том, что оно неправосудное, нельзя. Когда органы прокуратуры заявляют в таких случаях о неправосудности решений судьи, они подменяют собой апелляционную и кассационную инстанции. Получается, что прокуратура вместо того, чтобы обжаловать решение суда, просто вносит в ЕРДР данные относительно вынесенного судьей решения. Это абсолютно недопустимо и ставит под сомнение сам факт независимости судебной ветви власти. На примере моей подзащитной могу отметить, что вынесенное нею в январе 2014 г. решение по лишению водительского удостоверения С. Атлантовой до сих пор в силе. Сама С. Атлантова о нем знала, но не обжаловала его. Прокуратура тоже этого не сделала. О каком тогда неправосудном решении может идти речь? Более того, прокуратура утверждает, что решение О. Царевич было местью за участие С. Атлантовой в акциях Автомайдана. Однако на допросе С. Атлантова сказала, что никогда не была членом этого движения и не принимала участия в его акциях.

В Европе общая практика такова, что судью даже к дисциплинарной ответственности можно привлечь, только если доказана его грубая ошибка, а к уголовной – только если есть прямой грубый умысел либо коррупционная составляющая.

Владимир Британчук, судья Высшего спецсуда по рассмотрению гражданских и уголовных дел

– При расследовании уголовных производств по ст. 375 УК следствию надо доказывать не только, что вынесенное судьей решение неправосудно, но и, в первую очередь, что это сделано заведомо. Если решение суда отменено потом в апелляции или кассации, это еще не означает, что оно заведомо неправосудное – возможно, имела место ошибка судьи. За это уголовной ответственности нет нигде в мире. Ответственность есть только за осознанное, умышленное вынесение неправосудного решения, т. е. когда судья умышленно не обращал внимания на имевшиеся в его распоряжении материалы. Но это все тоже надо доказать.

Александра Яновская, судья ad hoc Европейского суда по правам человека

– Исходя из европейского опыта, отдельного вида ответственности за неправосудные решения не предусмотрено. Это чисто украинское ноу-хау. Что касается момента, когда судью обвиняют в совершении преступления без решения апелляционной инстанции, нужно понимать, что апелляцией отменяется приблизительно треть всех решений, но далеко не в каждом случае судья должен нести уголовную или дисциплинарную ответственность. Не всегда есть процессуальные основания для отмены решения, судья может вынести решение, формально полностью законное. Но при этом может быть установлено, что он все-таки нарушил какие-то требования. Это не связанные между собой напрямую вещи. По своей сути, неправосудное решение – это следствие каких-то действий. Например, если судья получил взятку и вынес неправосудное решение, значит, он должен нести ответственность за получение неправомерного вознаграждения. А если судья вынес неправосудное решение, потому что на него давили, в таком случае за что ему нести ответственность?

Я не являюсь сторонницей того, что судьи должны отвечать именно за неправосудные решения, поскольку есть большая опасность, что мы будет запугивать судейский корпус, в результате чего судьи не смогут принимать решения согласно закону и в соответствии с внутренним убеждением. Такая государственная политика будет неправильной. Должны быть четкие процессуальные критерии для отмены судебных решений, и должны быть точно прописаны механизмы привлечения судьи к ответственности, но не за неправосудное решение, а, например, за дисциплинарный проступок, нарушение этики.

Европейский опыт: уголовная ответственность судьи за неправосудное решение

Уголовное законодательство ряда европейских стран не содержит отдельной нормы об ответственности за вынесение судьей заведомо неправосудного решения, а относит такие действия к разряду служебных преступлений. Так, судьи Литвы в зависимости от содержания неправосудного решения несут ответственность по нормам УК Литвы, которые описывают соответствующие общие виды преступлений, к примеру, ст. 146 – незаконное лишение свободы, ст. 228 – злоупотребление и т. д. Уголовное законодательство Эстонии хотя и содержит соответствующую главу, также не регламентирует ответственность за неправосудие отдельной статьей, относя эти деяния к должностным (служебным) преступлениям. Глава XXX «Преступления против правосудия» УК Польши содержит нормы об ответственности за освобождение лица, лишенного свободы, или содействие ему в побеге; ложное обвинение в совершении преступления или налогового или иного правонарушения, создание ложных доказательств совершения таких правонарушений или сокрытие доказательств невиновности лица в них.

Достаточно интересен опыт законодательной регламентации уголовной ответственности за неправосудные решения во Франции. Так, ст. 180 УК 1810 г. предусматривала ответственность за подкуп или злоупотребление властью, целью которого было совершение преступления (в частности, постановление неправосудного судебного решения). В случае совершения таких действий судьей, который решал (рассматривал) дело о преступлении, или присяжным заседателем применялось наказание в виде лишения свободы на срок от 5 до 10 лет (ст. 181 УК 1810 г.). Если же в результате подкупа (судьи, присяжного) обвиняемому назначалось наказание строже, чем лишение свободы на срок от 5 до 10 лет, аналогичное наказание применялось и к виновному судье или присяжному заседателю, что свидетельствует о наличии практики применения принципа талиона (око за око, зуб за зуб). В случаях, когда судья или представитель административной власти решали дело в пользу одной из сторон или против нее из-за личной неприязни, они признавались виновными в должностном преступлении и подлежали наказанию в виде общественной деградации. В частности, руководствуясь положениями ст. 42 УК Франции 1810 г., суды могли лишить осужденного права полностью или частично реализовать те или иные политические, гражданские и семейные права, а именно: участвовать в выборах; быть избранным; выполнять обязанности присяжного заседателя или другие публичные обязанности, занимать определенные административные должности, носить оружие; участвовать в семейных советах и т. п.

Об эффективности указанных мер свидетельствует наличие тождественного по содержанию наказание в действующем уголовном законе Франции. В частности, в соответствии с положениями ст. 441 УК Франции 1992 г., за совершение подлога (любой подделки, мошеннического изменения истины, выполненных письменно) или любое другое подтверждение намерения, целью которого является доказательство (подтверждение) несуществующего права или события, имеющих юридические последствия, как дополнительные наказания в ст. 441-10 предусмотрены: 1) запрет реализации лицом гражданских, семейных и иных прав, определенных ст. 131-26 (избирать или быть избранным, быть экспертом или выступать свидетелем в суде); 2) запрет выполнять общественные, профессиональные или социальные обязанности; 3) лишение права участвовать в частноправовом соглашении, которое заключается государственной организацией. Отдельные преступные деяния против правосудия УК Франции рассматривает как препятствование отправлению правосудия. В частности, существует ответственность за отказ магистрата (судьи или прокурора) осуществить правосудие (ст. 434-7-1).

Особого внимания в контексте защиты правосудия от незаконных, несправедливых решений заслуживает УК Испании, где в Книге 2 содержится значительный по объему (8 глав насчитывают 26 статей) раздел XX «Преступления против судебной власти». Глава I «Должностные преступления» предусматривает ответственность судьи за умышленное вынесение незаконного приговора или решения (ст. 446), вынесение незаконного приговора или решения по грубой неосторожности или непростительному незнанию (ст. 447), за отказ вынести приговор или решение без законной причины (ст. 448), за злостное затягивание правосудия (ст. 449). В соответствии со ст. 447 УК Испании, если судья по грубой неосторожности или непростительному незнанию постановит явно незаконный приговор или решение, он лишается права занимать соответствующие должности или государственный пост на срок от 2 до 6 лет. Ответственность за названные действия усиливается, если они связаны с осуждением лица к лишению свободы, наступлением иных тяжких последствий.

Отметим также, что в УК Испании есть глава VII, которая называется «Обструкция правосудию и нарушение профессионального долга». Ее нормами предусмотрена ответственность за неявку адвоката, прокурора и даже судьи (члена суда) без уважительной причины в суд, если судом рассматривается дело о преступлении, подсудимый находится в предварительном заключении и указанные действия затягивают рассмотрение дела (ст. 463).