ЕСПЧ присудил компенсации судьям Верховного Суда Украины в 5 тысяч евро и установил, что Украина нарушила Конвенцию

22 июля Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) вынес решение по жалобе судей Верховного Суда Украины.

Напомним, что в рамках судебной реформы 2016-2017 годов Верховный Суд Украины подлежал ликвидации, а вместо него по конкурсной процедуре был создан новый Верховный Суд.

Процедура ликвидации Верховного Суда Украины так до конца и не была завершена, однако его судьи прекратили осуществлять правосудие в декабре 2017 года. В тот момент начал работу Верховный Суд – в новом составе.

Также напомним, что судьи ВСУ считают, что новый ВС был создан неправомерно, а они были лишены своих прав и гарантий. Они обратились с жалобой в ЕСПЧ.

Речь идет о деле «Гуменюк и другие против Украины» (Василий Гуменюк – исполняющий обязанности главы Верховного Суда Украины), заявление №11423/19).

«Данное дело касается судей Верховного Суда Украины, которые жалуются, что им незаконно помешали выполнять свои судебные функции в результате судебной реформы и законодательных изменений в 2016 году. В этой связи заявители жалуются, что их право доступа к суду в соответствии со статьей 6 § 1 Конвенции и их право на уважение к частной жизни в соответствии со статьей 8 были нарушены», - отмечает ЕСПЧ.

«Обстоятельства дела, представленные сторонами, можно резюмировать следующим образом. В период с 1994 по 2008 годы заявители были избраны на должности судей Верховного Суда Украины (далее – ВСУ) пожизненно. Законодательные изменения в 2016 году привели к реструктуризации системы высших судов в Украине. Основанием к этому делу послужили протесты на Майдане в 2013-2014 годах, которые привели к уходу бывшего президента и смене власти в Украине…

По данным правительства, к концу этих событий судебная власть превратилась в публичный институт, которому меньше всего доверяли, и поэтому судебная реформа была одной из самых ожидаемых в обществе…

7 ноября 2016 года Высшая квалификационная комиссия судей (далее – ВККС) объявила конкурс на 120 судейских должностей в новом ВС. В конкурсе приняли участие 846 кандидатов…. По итогам конкурса были отобраны и назначены новые судьи. 15 декабря 2017 года ВС начал работу.

21 июня 2018 года государственный регистратор внес в Государственный реестр юридических лиц информацию о том, что ВСУ находится в процессе ликвидации.

Первый заявитель, действуя от имени ВСУ, обжаловал эту меру, но 8 ноября 2018 года суд отказал в удовлетворении иска. 11 марта 2019 г. и 30 марта 2020 г. соответственно апелляционный административный суд и ВС подтвердили это решение.

…18 февраля 2020 года Конституционный Суд рассмотрел дело, открытое 3 октября 2016 года. КСУ установил, что согласно Конституции существует только один высший судебный орган и что он был переименован из «Верховного Суда Украины» в «Верховный Суд». Он также установил, что ввиду принципа несменяемости судей судьи «старого» ВСУ должны продолжать выполнять свои функции в качестве судей «нового» ВС», - кратко излагает историю вопроса ЕСПЧ.

Также ЕСПЧ отмечает, что Венецианская комиссия и Главное управление по правам человека Совета Европы в своем совместном заключении по законопроекту №3711 (8-9 октября 2020 г.), отметила, что «должна существовать преемственность между «старым» и «новым» судом, не в последнюю очередь для обеспечения того, чтобы Верховный Суд мог ссылаться на прецедентную практику бывшего Верховного Суда Украины…. Власти Украины должны найти решение в рамках решения Конституционного Суда, согласно которому существует единый Верховный Суд».

Далее «Судебно-юридическая газета» приводит основные выдержки из решения ЕСПЧ.

ПО ПОВОДУ НАРУШЕНИЯ СТАТЬИ 6 § 1 КОНВЕНЦИИ

Заявители подали две жалобы в соответствии с этим положением. Во-первых, они жаловались, что у них не было доступа к суду, чтобы оспорить «незаконное воспрепятствование осуществлению своих судебных функций в результате внесения поправок в законодательство в 2016 году».

Во-вторых, они жаловались на то, что в 2018 году при решении вопроса об их попытке перевода на другие судебные должности ВСП не действовал как «независимый и беспристрастный суд».

Правительство Украины, со своей стороны, утверждало, что статья 6 не применима к жалобе заявителей по поводу отсутствия доступа к суду, поскольку на карту поставлено – ввиду публичного характера их работы – не гражданское право; кроме того, отсутствие средств правовой защиты для оспаривания отстранения заявителей от исполнения судебных обязанностей было оправдано.

В этой связи правительство отметило, что законодательные поправки, предусматривающие ликвидацию ВС, были приняты с целью проведения общей судебной реформы и что все судьи нового ВС должны были пройти через фильтр жесткого конкурса.

Правительство также утверждало, что все заявители не исчерпали внутренние средства правовой защиты в отношении своей жалобы на отсутствие доступа к суду, поскольку они не обжаловали процедуру ликвидации ВСУ.

Оценка ЕСПЧ

«Суд хотел бы с самого начала пояснить, что Конвенция не препятствует государствам принимать законные и необходимые решения по реформированию судебной системы. Суд осознает сложную подоплеку и контекст оспариваемой судебной реформы в Украине и считает, что в его обязанности не входит высказывать мнение о ее целях и целесообразности или определять, была ли она оправдана в соответствии с украинским конституционным законодательством», - пишет ЕСПЧ.

«Как подчеркнула Венецианская комиссия, может быть необходимо и оправдано принятие чрезвычайных мер для устранения коррупции и некомпетентности судебной системы. Однако Суд должен изучить, были ли права заявителей в соответствии с Конвенцией затронуты тем, как реформа была фактически осуществлена.

В связи с этим возникает первый вопрос, применима ли статья 6 к настоящему делу», - отмечает ЕСПЧ.

Применимость статьи 6 (1) Конвенции о защите прав человека и основополагающих свобод

Суд повторяет, что для применимости пункта 1 статьи 6 в его гражданской части должен иметь место «спор» относительно «права»…

Спор должен быть «искренним» и «серьезным»; он может относиться не только к фактическому существованию права, но также к его объему и способу его осуществления, и, наконец, результат судебного разбирательства должен иметь «прямое решающее значение» для рассматриваемого права, простые незначительные связи или отдаленные последствия являются недостаточными, чтобы задействовать часть 1 статьи 6 .

Пункт 1 статьи 6 не гарантирует какого-либо конкретного содержания (гражданских) «прав и обязанностей» в материальном праве Договаривающихся государств: Суд не может создавать путем толкования пункта 1 статьи 6 материальное право, которое не имеет правовой основы в соответствующем государстве.

Отправной точкой должны быть положения соответствующего национального законодательства и их толкование национальным законодательством.

 …В настоящем деле не оспаривается, что все заявители имели право в соответствии с национальным законодательством оставаться судьями до выхода на пенсию, если не возникло ни одно из исключительных оснований для досрочного прекращения полномочий, изложенных в статье 126 Конституции. Однако в результате «заключительных и переходных положений» Закона о судоустройстве и статусе судей от 2016 г., предписывающего ликвидацию ВСУ и учреждение нового ВС, а также в результате дальнейших мер, принятых для проведения судебной реформы, заявители хотя формально они и не были уволены, фактически были лишены возможности выполнять свои судебные функции, по крайней мере, в течение определенного периода времени, несмотря на то, что Конституционный Суд также подтвердил законность их пребывания в должности.

Во время оспариваемых событий в 2016 году не было прецедентного права, разъясняющего точный объем и значение рассматриваемых конституционных гарантий. Однако не оспаривалось, что соответствующие конституционные принципы предоставили заявителям, по крайней мере, аргументированное основание, говорить о праве на защиту от произвольного отстранения от судебных обязанностей. Суд не находит причин сомневаться в существовании такого права на национальном уровне.

В этой связи Суд напоминает, что он неоднократно подчеркивал особую роль в обществе судебной власти, которая в качестве гаранта справедливости, фундаментальной ценности в государстве с верховенством права, должна пользоваться доверием общества, если это необходимо, чтобы успешно выполнять свои обязанности.

…Принимая во внимание материалы Совета Европы, нет сомнений в том, что эти судьи могут утверждать, на основании предоставленных им профессиональных гарантий, что принципы независимости судебной власти и гарантии пребывания судей в должности должны полностью соблюдаться при принятии мер, влияющих на их статус или карьеру.

Кроме того, Европейская хартия о статуте судей, несмотря на то, что она не является обязательной для государств-членов, предоставляет право на апелляцию для любого судьи, который считает, что его или ее права, независимость находятся под угрозой или нарушаются.

Суд также отмечает, что после решения Конституционного Суда от 18 февраля 2020 года точный объем «права» заявителей в этом контексте был достаточно установлен и сформулирован в соответствии с национальным законодательством.

По мнению Конституционного Суда, оспариваемые законодательные меры «[не могли] быть основанием для увольнения всех судей Верховного Суда Украины или их перевода в другой суд, тем более в суд низшей инстанции»; он постановил, что «судьи Верховного Суда Украины [должны] продолжать осуществлять свои полномочия в качестве судей Верховного Суда».

Предоставляя такое конкретное толкование конституционных гарантий, Конституционный Суд ясно дал понять, что заявители имеют право оставаться судьями высшего судебного органа.

При таких обстоятельствах Суд находит, что спор заявителей касался «права» по смыслу статьи 6.

Более того, спор заявителя был «подлинным» и «серьезным», учитывая роль судебных органов, функции, которые заявители не могли выполнять. Точно так же спор имел «прямое решающее значение» для прав заявителей, потому что он касался именно невозможности заявителей заниматься своей судебной профессией.

… В своих возражениях относительно неисчерпания внутренних средств правовой защиты правительство утверждало, что заявители должны были оспорить процедуру ликвидации ВСУ.

ЕСПЧ считает, что довод властей Украины неубедителен, поскольку не было доказано, что обжалование процесса ликвидации юридического лица в суде могло восстановить судебные функции заявителей, которые были фактически прекращены законодательным актом, а не решениями или мерами, принятыми в ходе ликвидационного производства.

Вышеупомянутые соображения предполагают, что заявители не имели права доступа к суду в соответствии с национальным законодательством в отношении их иска, который является предметом спора в настоящем деле.

…При оценке того, было ли исключение доступа к суду основано на объективных основаниях в интересах государства, недостаточно установить, что соответствующий государственный служащий участвует в осуществлении государственной власти или что существует «особая связь между доверием и лояльностью» между государственным служащим и государством как работодателем...

Хотя трудовые отношения между государственным служащим и государством традиционно можно определить как отношения, основанные на доверии и лояльности к исполнительной власти, поскольку служащие государства обязаны проводить политику правительства, то же самое не относится к членам судебных органов, которые играют иную и более независимую роль в связи с их обязанностью обеспечивать проверку правительственных правонарушений и злоупотреблений властью.

Поэтому их функциональную роль для государства следует понимать в свете конкретных гарантий, необходимых для независимости судебной системы.

Таким образом, когда речь идет об особом доверии и лояльности, которые они должны соблюдать, это верность верховенству права и демократии, а не носителям государственной власти.

Этот сложный аспект трудовых отношений между судьей и государством требует, чтобы члены судебной власти находились на достаточном удалении от других ветвей государства при исполнении своих обязанностей, чтобы они могли принимать решения a fortiori на основе требований закона и справедливости, без страха или предпочтения.

Было бы ошибкой полагать, что судьи могут поддерживать верховенство права и следовать Конвенции, если внутреннее право лишает их гарантий статей Конвенции по вопросам, непосредственно затрагивающим их индивидуальную независимость и беспристрастность.

Суд считает, что средство правовой защиты, предложенное правительством, - оспаривание процедуры ликвидации в личном качестве заявителей – не было эффективным для целей Конвенции, поскольку оно не могло затронуть существо дела. Следовательно, заявители не были обязаны исчерпать это средство правовой защиты.

Ограничение права члена судебной власти на оспаривание его досрочного увольнения или меры, которая равносильна конструктивному увольнению, может быть несовместимо с независимостью судебной власти, если такая мера применяется без какой-либо конкретной причины.

В заключение Суд считает, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в отношении права заявителей на доступ к суду.

Предполагаемое нарушение права на независимый и беспристрастный суд в отношении решений Высшего совета правосудия от 2018 г.

Правительство утверждало, что непонятно, почему заявители считали, что отказ ВСП рассмотреть рекомендации ВККС о переводе их в суды низшей инстанции был неблагоприятным. В любом случае ВСП действовал в соответствии с принципами независимости и беспристрастности. Правительство утверждало на этих основаниях, что жалоба была явно необоснованной.

Заявители настаивали на своей жалобе на то, что Высший совет правосудия не мог быть беспристрастным ввиду участия его членов в конкурсе в новый Верховный Суд, который продолжался в соответствующее время.

Суд должен определить, применима ли статья 6 к административному разбирательству в ВСП. Он напоминает, что статья 6 не применяется к неконфликтной и односторонней процедуре, которая не предполагает споров между противоборствующими сторонами по поводу гражданских прав.

В настоящем деле ВСП действовал не в порядке дисциплинарного производства (в отличие от дела Александра Волкова, и Анатолия Денисова), а при осуществлении своих административных полномочий по принятию решения о переводе судей в контексте реорганизации судебной системы. Рассматриваемая процедура была, по сути, неконфликтной и односторонней, и она не предполагала разрешения какого-либо «спора» для целей статьи 6.

Уместно отметить, что любое решение, принятое ВСП в рамках этой процедуры, может быть обжаловано в суд. По мнению ЕСПЧ, только в случае такого обжалования мог возникнуть «спор», который может повлечь за собой применимость статьи 6. Однако в настоящем деле внутригосударственная процедура, о которой идет речь, так и не дошла до стадии «спора»: Высший совет правосудия отказался рассматривать рекомендации ВККС относительно переводов заявителей по той причине, что суды для назначения больше не существовали, и заявители не обжаловали это решение.

Таким образом, Суд заключает, что разбирательство в ВСП не связано со «спором», и, следовательно, статья 6 не применима. Следовательно, жалоба несовместима ratione materiae с Конвенцией и должна быть отклонена в соответствии с пунктами 3 (а) и 4 статьи 35.

ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 8 КОНВЕНЦИИ

Заявители жаловались со ссылкой на статью 8 Конвенции, что препятствование им в исполнении своих судебных функций равносильно незаконному и необоснованному вмешательству в их право на уважение частной жизни.

Правительство утверждало, что обжалуемые меры были приняты в контексте общей реформы судебной системы без каких-либо личных причин против заявителей.

Суд принимает к сведению довод властей о том, что выплата заработной платы не была прервана после оспариваемых мер и что репутация заявителей не пострадала с учетом общих причин проводимой судебной реформы. Однако основным негативным последствием, на которое ссылались заявители, было то, что после оспариваемых мер они больше не могли выполнять свои функции судей Верховного Суда. В связи с этим Суд отмечает, что даже если предположить, что заявители не пострадали существенно финансово, оспариваемые меры лишили их возможности продолжать свою судебную работу и жить в профессиональной среде, в которой они могли бы преследовать свои цели профессионального и личностного развития.

Принимая во внимание характер и продолжительность негативных последствий, Суд считает, что оспариваемые меры в очень значительной степени повлияли на личную жизнь заявителей, поэтому они подпадают под действие статьи 8. Таким образом, возражения властей отклоняются.

Как отмечалось выше, воспрепятствование заявителям в исполнении судебных функций в значительной степени повлияло на их личную жизнь. Таким образом, оспариваемые меры представляют собой вмешательство в право заявителей на уважение частной жизни.

Вмешательство будет нарушением статьи 8 Конвенции, если только оно не может быть оправдано в соответствии с пунктом 2 статьи 8 как «соответствующее закону», преследующее одну или несколько законных целей, перечисленных в нем, и являющееся «необходимым в демократическом обществе» для достижения поставленной цели или целей.

В настоящем деле, даже несмотря на то, что обжалуемое вмешательство проистекает из парламентского закона, возникает вопрос, было ли оно законным для целей Конвенции, в частности, была ли соответствующая правовая база предсказуемой при ее применении и совместима с правилом закона.

В этой связи Суд принимает к сведению решение Конституционного Суда от 18 февраля 2020 года, которым соответствующие законодательные меры были объявлены неконституционными. Конституционный Суд посчитал, что поправки к Конституции 2016 года не нарушили принцип институциональной преемственности высшего судебного органа, который продолжал действовать под названием «Верховный Суд». По мнению Конституционного Суда, переименование судебного органа, предусмотренное Конституцией, не могло происходить без перевода судей ВСУ на должности судей ВС, поскольку не было разницы между правовым статусом судьи ВС и ВСУ. Удаление слова «Украина» из словосочетания «Верховный Суд Украины» не могло быть основанием для увольнения всех судей ВСУ или их перевода в другой суд, тем более в суд низшей инстанции. Таким образом, Конституционный Суд постановил, что судьи ВСУ должны продолжать осуществлять свои полномочия в качестве судей ВС и что различие между судьями ВСУ и судьями ВС не соответствует принципу несменяемости судей, который было частью конституционной гарантии независимости судей.

Суд не находит причин не соглашаться с вышеизложенными соображениями. Власти не продемонстрировали, каким образом заявители были вынуждены участвовать в конкурсах, чтобы сохранить свое право выполнять свои судебные обязанности…

 Оценивая дело заявителей, Суд отмечает, что с декабря 2017 года, когда ВС начал работу, заявители не могли выполнять свои судебные функции в качестве судей Верховного Суда. Таким образом, в течение значительного периода времени наблюдалось явное отсутствие координации при рассмотрении ситуации заявителей, что серьезно подорвало правовую определенность и предсказуемость конституционных принципов независимости судебных органов.

С учетом вышеизложенного, Суд считает, что рассматриваемое вмешательство не отвечало требованиям законности для целей Конвенции. Соответственно, имело место нарушение статьи 8 Конвенции.

ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

Статья 41 Конвенции гласит: «Если Суд установит, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, и если внутреннее право соответствующей Высокой Договаривающейся Стороны допускает только частичное возмещение, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию».

Заявители представили расчеты предполагаемого материального ущерба, который состоял из потери заработной платы за период, в течение которого они не могли исполнять свои судебные обязанности.

Заявители также потребовали по 10 000 евро каждый в качестве компенсации морального вреда.

Правительство утверждало, что требования о возмещении материального ущерба были необоснованными, поскольку Ликвидационная комиссия ВСУ предлагала заявителям выплату заработной платы, но они не явились и не забрали деньги. Правительство также заявило, что не было никакой причинной связи между предполагаемыми нарушениями и заявленным материальным ущербом. Они также утверждали, что требование о компенсации морального вреда было полностью необоснованным.

Суд принимает к сведению доводы властей Украины и считает, что заявители не смогли доказать, что они понесли какой-либо материальный ущерб в результате установленных нарушений. Следовательно, он отклоняет требование о возмещении материального ущерба.

Суд также считает, что заявителям был причинен моральный вред, который недостаточно компенсируется установлением нарушений Конвенции. Принимая во внимание обстоятельства дела и делая свою оценку на справедливой основе, Суд присуждает каждому заявителю 5 000 евро в качестве компенсации морального вреда плюс любые налоги, которые могут быть начислены ему.

Таким образом, ЕСПЧ постановил, что считает жалобы относительно доступа к суду (статья 6 § 1) и права на уважение частной жизни (статья 8) приемлемыми, а остальную часть жалобы неприемлемой;

Постановляет, что имело место нарушение статьи 6 § 1 Конвенции в отношении права заявителей на доступ к суду;

Постановляет, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции;

Предписывает, что государство-ответчик должно уплатить каждому заявителю в течение трех месяцев с даты вступления судебного решения в законную силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции 5000 евро (пять тысяч евро) плюс любые налоги.

Отклоняет остальные требования заявителей о справедливой компенсации.

Подписывайтесь на наш Telegram-канал и на Twitter, чтобы быть в курсе самых важных событий.