Смерть как избавление?

В балке, расположенной между поселком имени Крупской и жилмассивом Западный, был найден труп мужчины. Местные жители опознали в нем Николая – человека без определенного места жительства. Было Николаю лет 45–50. Ранее он с семьей проживал в поселке, но лет пять назад умерла его жена, потом – отец. После смерти близких у Николая появились проблемы с жильем. Сначала его из жалости приютили соседи. Но как долго можно было пользоваться чужой добротой?! И Николай стал бродяжничать.

Когда-то он служил в Афганистане, участвовал в боевых действиях. С армейских времен у него осталась кличка Волк. Сейчас Николай мало походил на волка – разве что такой же бездомный, как и гонимый зверь лесной. Чтобы не умереть с голоду, он собирал в балке металлолом и сдавал его в пункты приема. Бывшего афганца знали многие: и «коллеги-металлисты», и жители близлежащих улиц. Все без исключения жалели его, поскольку Николай был тяжело и неизлечимо болен. На ногах у него были незаживающие гнойные раны, поэтому передвигался мужчина с трудом, его постоянно мучила боль в спине, которая притуплялась лишь после принятия определенной дозы спиртного.

Как-то раз Николай познакомился с Иваном Владимировичем Гунько, 55 лет. Его образ жизни, конечно, оставляет желать лучшего. Однако все, кто знает Ивана Владимировича, отзываются о нем, как о добром человеке. В доме Гунько постоянно находились его знакомые – из разряда тех, у кого не было собственного жилья. Контингент, конечно, не элитный – неработающий люд, обеспечивающий свое существование сбором металла, зато веселый. В общем, через некоторое время вместе с Гунько стал проживать и Николай. Хозяин сам пригласил его к себе, дал теплую одежду. Днем Николай уходил из дома, а к ночи всегда возвращался. Иногда приносил еду, деньги. «Немного, – говорит Гунько, – но на хлеб нам хватало».

Николая продолжали одолевать бесконечные недуги. «Лучше умереть, чем так мучиться!» – не раз говорил он. В тот вечер, после небогатого ужина и неизменной бутылки водки, Иван с Николаем, как обычно, заговорили о житье-бытье. Одна фраза Николая повергла хозяина в шок. «Ваня, помоги мне определиться, – попросил бывший афганец, – мне надоело жить. Прошу тебя, когда я усну, прибей меня, но только сразу, чтобы без мучений!» Выпили еще по маленькой. На ночь Николай устроился на своем обычном месте – в углу комнаты, на куске пенопласта. Укрылся курточкой и через некоторое время уснул.

А Гунько не спалось. Его терзала мысль, недавно высказанная Николаем. «Я долго думал, как мне поступить. Я видел, что он страдает сильно и тяжело. Ему оставалось недолго жить. И я принял решение». Гунько И. В. взял в руки палку, подошел к Николаю. Лежа на боку, тот крепко спал. Размахнувшись, Иван ударил несчастного по голове. Потом еще раз. Коля не вскрикнул, не застонал, не захрипел. Иван включил телевизор и стал смотреть какую-то передачу. Часа через полтора он подошел к постояльцу:

– Колька, вставай! Давай похмелимся!

В ответ – ни звука. Проверил пульс – отсутствует.

«Я понял, что убил…». Была глубокая ночь. Иван погрузил тело Николая на тачку, отвез его в балку и сбросил вниз с кручи. Он никому ничего об этом не рассказывал. Но…

«Меня сильно тяготило совершенное преступление. Я понимал, что рано или поздно меня найдут, так как труп Николая уже обнаружили. И я решил сознаться».

Гунько И. В. чистосердечно раскаялся в содеянном. Однако он глубоко убежден, что, убив Николая, он облегчил его участь. Кто знает, может быть, и так… Но вправе ли мы распоряжаться чужой жизнью? Не мы ее дали, и не нам ее забирать.

Гунько Иван Владимирович осужден к 7 годам лишения свободы.

Валентина Индовицкая, специально для

«Судебно-юридической газеты»