Признание заявлений, полученных под пытками, делает судебное разбирательство несправедливым: мнение ЕСПЧ

Европейский суд по правам человека 28 сентября 2019 года рассмотрел дело Skomorokhov v. Ukraine, в котором констатировал нарушение ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основополагающих свобод в связи с пытками заявителя правоохранителями.

Обстоятельства дела

В июле 1995 года было возбуждено уголовное дело в связи с преднамеренным убийством Ч. организованной бандой в Ивано-Франковске в том же году. В марте 2001 года С. был объявлен в розыск в качестве подозреваемого в этом разбирательстве. 29 марта 2002 г. С. был задержан милицией.

По словам С., в тот день он был похищен из своей квартиры в Харькове группой людей в масках и увезен в наручниках и в черной шляпе на голове, мешавшей его зрению, в заброшенный полицейский участок «Восточный» в Орджоникидзевском районе Мариуполя («отделение милиции»), где он оставался в наручниках в холодной бетонной камере до утра следующего дня.

Между 30 марта и 6 апреля 2002 года С. был заключен без всякой фиксации этого факта милицией; его ежедневно доставляли в Главное управление милиции в г. Мариуполе, а вечером отвозили обратно. Заявитель постоянно находился в наручниках; ему не давали пищи и не оказывали медицинскую помощь. В период с 30 марта по 3 апреля 2002 С. пытали и жестоко с ним обращались с целью получения от него признательных показаний в совершении преступлений в Одесской области как члена организованной преступной группы.

2 и 3 апреля этого же года С. снова пытали. Не имея сил терпеть пытки, он согласился предоставить признательные показания. Ему был предоставлен список нераскрытых преступлений, совершенных в Одесской области, и, в соответствии с инструкциями работников милиции, он был вынужден выбрать те, в которых позже признался.

4 апреля 2002 года Управление милиции сделало шесть заявлений о добровольном признании. В тот же день С. также предоставил Управлению добровольное признание в умышленном убийстве Ч. в г. Ивано-Франковске.

6 апреля 2002 года был составлен протокол об аресте заявителя, и в этот же день он был помещен в Мариупольский изолятор временного содержания, где находился до 20 апреля 2002 года.

9 апреля 2002 года С. был допрошен в качестве свидетеля по «Мариупольским убийствам»; следователь предоставил заранее написанный протокол допроса, в котором «С . было известно о мариупольских убийствах». Он отказался подписывать протокол и отметил свои замечания в конце документа.

21 апреля 2002 года С. был переведен в Ивано-Франковское ИВС в связи с разбирательством по делу об убийстве Ч. Учитывая, что С. получил ряд травм, он не был госпитализирован, но отправлен в городское отделение травматологии. Там ему поставили диагноз «гранулирующие раны на запястьях» и оказали соответствующую медицинскую помощь.

С. был осмотрен экспертом 23 апреля, и 25 мая был составлен соответствующий протокол, согласно которому травмы, по словам эксперта, были вызваны твердыми тупыми предметами за одну или две недели до обследования.

В неустановленную дату материалы дела об убийстве Ч. были направлены в Ивано-Франковский апелляционный суд как суд первой инстанции. 25 октября 2002 года С. и другие лица были признаны виновными в участии в организованной преступной группе и убийстве Ч. С. было назначено наказание в виде шести лет лишения свободы.

20 февраля 2003 года Верховный Суд Украины оставил в силе обвинительный приговор суда в отношении С.

14 июня 2007 года Одесский областной апелляционный суд в качестве суда первой инстанции признал заявителя виновным по предъявленному обвинению и назначил наказание в виде пожизненного лишения свободы. Тем же приговором суда были также признаны виновными и другие обвиняемые. Осуждение заявителя в большей степени основывалось на признании и протоколе его допроса в качестве свидетеля 9 апреля 2002 года, а также на показаниях, предоставленными другими обвиняемыми по делу заявителя.

21 июня 2011 года Верховный Суд Украины оставил в силе обвинительный приговор в отношении С.

С 21 мая 2002 по февраль 2007 года заявитель неоднократно жаловался на пытки правоохранителями, приводя детали и предоставляя результаты медицинских осмотров. В ответ заявитель получал письма, в которых указывалось, что доказательств его задержания и пыток работниками милиции нет и, соответственно, нет необходимости проводить расследование по этому поводу. Жалобы заявителя на бездействие органов прокуратуры были безуспешными. Жалоба заявителя на пытки и жестокое обращение со стороны работников милиции была отклонена судами при рассмотрении дела «Одесских убийств» как необоснованная.

С. подал жалобу в ЕСПЧ, обосновывая ее тем что, что милиция подвергала его пыткам с целью получения признания в совершении преступлений и что эффективное расследование его жалоб не проводилось. Заявитель ссылался на статью 3 Конвенции.

Мнение Европейского суда по правам человека

Европейский Суд отмечает, что заявитель несколько раз подавал жалобу на жестокое обращение. Поэтому властям были предоставлены соответствующие возможности для борьбы с предполагаемым жестоким обращением на национальном уровне. Тем не менее, нет никаких оснований полагать, что прокуроры принимали какое-либо процессуальное решение в соответствии со статьей 97 УПК в ответ на жалобу заявителя. Вместо этого заявителю были отправлены письма, информирующие его об отсутствии оснований для возбуждения прокурорской проверки.

Имеющиеся доказательства свидетельствуют о том, что, по крайней мере, в течение пяти лет, начиная с 21 мая 2002 года, заявитель неоднократно жаловался прокурорам на его похищение и жестокое обращение со стороны милиции в период с 29 марта по 4 апреля 2002 года.

Повторные жалобы заявителя в суды по его уголовному делу о том, что его признания были получены под пытками, не привели к попытке рассмотреть этот вопрос, поскольку рассмотрение жалоб судами в основном сводилось к допросу сотрудников милиции, которые участвовали в жестком обращении с заявителем, а те отрицали применение силы к заявителю. Одесский областной апелляционный суд отклонил жалобу заявителя как необоснованную, полностью полагаясь на показания сотрудников милиции.

В свете вышеизложенного Европейский Суд считает, что национальные власти не выполнили свое обязательство по расследованию жалоб заявителя по поводу применения пыток. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции (по несостоятельности государства провести эффективное расследование утверждений заявителя о пытках).

Что касается серьезности рассматриваемого жестокого обращения, Европейский Суд отмечает, что заявителю были нанесены обширные телесные повреждения, и через два года после предполагаемого жестокого обращения признаки этих травм все еще были видны. Кроме того, жесткое обращение было преднамеренным, продолжалось несколько дней подряд и было направлено на получение от заявителя признательных показаний о том, что он совершил преступления, в которых подозревался.

При таких обстоятельствах Европейский суд находит, что рассматриваемое жестокое обращение представляло собой пытку по смыслу статьи 3 Конвенции. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции по существу (запрет пыток).

Также ЕСПЧ отмечает, что в связи с нарушением п. 3 Конвенции признания, которые заявитель сделал в милиции в отсутствие адвоката, не могут рассматриваться как сделанные сознательно и добровольно. Независимо от того, подтвердил ли заявитель эти признания при допросе в качестве свидетеля 9 апреля 2002 года или нет, и независимо от того, какое значение для оспариваемых заявлений о добровольной сдаче и признании в качестве доказательств он признал.

Европейский Суд пришел к выводу, что использование доказательств, полученных в результате жестокого обращения, равного пыткам, сделало уголовное производство в отношении заявителя несправедливым (см., например, «Нечипорук и Йонкало против Украины», №42310/04, §§ 258-61, 21 апреля 2011 года, и «Жизицкий против Украины» №57980/11, §§ 64-66, 19 февраля 2015 г.).

Соответственно, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с нарушением права заявителя на привилегию против самообвинения.

Исходя из вышеперечисленного, ЕСПЧ постановил, что государство-ответчик, то есть Украина, должно выплатить в течение трех месяцев 16 тысяч евро плюс любой налог, который может быть взыскан с этой суммы, в качестве компенсации морального вреда, понесенного заявителем в связи с нарушением статьи 3 Конвенции, а также 5000 евро представителю заявителя.

Также мы писали о том, как обмен процессуальными документами через электронный суд повлек нарушение принципа равенства сторон.