Конституционность люстрации глазами судьи

Наталья Мамченко,
Вячеслав Хрипун,
«Судебно-юридическая газета»

Разговоры о люстрации многих уже утомили. И, вроде бы, процесс идет, но его результаты пока видны слабо. Есть немало уволенных согласно Закону «Об очищении власти», но некоторые из них уже успели восстановиться в должностях через суд. Сам люстрационный закон вызывает массу вопросов, в т.ч. насколько он соответствует Конституции.

Своей позицией в вопросе люстрации с «Судебно-юридической газетой» поделился член Совета судей Украины, судья Киевского окружного административного суда Андрей Волков.

«В свое время, когда разрабатывались процессуальные кодексы, достаточно остро обсуждался вопрос: могут ли судьи руководствоваться непосредственно нормами Конституции как нормами прямого действия, не применяя законы, которые, по их мнению, не соответствуют Конституции?

Дискуссия закончилась тем, что в 2004 году в парламенте победила концепция, в соответствии с которой судьи не должны самостоятельно делать выводы о неконституционности того или иного закона и обязаны обращаться в Конституционный Суд для решения этого вопроса. Соответственно, такая правовая традиция и существует в Украине.

На мой взгляд, она, конечно, неправильная. Судьи должны непосредственно применять нормы Конституции как нормы прямого действия, в частности, руководствоваться принципом верховенства права и не применять закон, если его применение приводит к нарушению прав граждан. Но это очень серьезная ломка доктрины, традиций и подходов, которые сформировались еще в советское время и продолжают существовать в украинском законодательстве и правоприменительной практике. Более того, проблема лежит гораздо глубже и корнями уходит в образование. Всем нам — судьям, прокурорам, адвокатам и др. — в университете одинаково преподавали принцип законности и культивировали позитивистские взгляды. Таким образом, сформировалось мнение, что до тех пор, пока закон не признан неконституционным, он должен применяться, а если у кого-то возникают сомнения в его конституционности, то самим об этом рассуждать нельзя, а нужно обращаться в Конституционный Суд — пусть он скажет. Именно поэтому судьи и обращаются в Конституционный Суд, а не решают такую проблему самостоятельно.

Закон о люстрации — не единственный, в отношении которого суды обращались в Конституционный Суд. Поэтому, я не делал бы из этого какое-то суперсобытие.

Судья Иван Домбровский поднял проблему правильно: необходимо отходить от доктрины законности и культивировать доктрину верховенства права; менять позитивистские подходы и учить юристов понимать дух закона, а не только его букву. Необходимо убрать из процессуальных законов обязанность обращения судей при рассмотрении конкретного казуса в Конституционный Суд за разрешением правовых коллизий или толкованием норм на предмет их конституционности. Нужно формировать в обществе позицию нормального отношения к тому, что если суд в процессе рассмотрения дела пришел к выводу, что парламент нарушил права человека и принял несправедливый закон, то судья не должен испытывать никаких сомнений, а должен применять норму Конституции, руководствуясь принципом верховенства права. В общем, мы к этому идем, но это очень сложный путь — особенно после 70 лет господства советской правовой школы.

Что касается отношения к законопроекту, то, на мой взгляд, в первую очередь, необходимо определиться с тем, что мы понимаем под люстрацией. Если люстрация — это замена кадров, то тогда не нужно было принимать закон вообще. Потому что всякий раз, когда приходит новое руководство в стране либо в ведомстве, автоматически происходит увольнение всего руководящего состава, приходит новая команда. Замена кадров при этом происходит и без закона о люстрации.

Если же люстрация — это увольнение с работы и установление запрета занимать определенные должности или заниматься определенными видами деятельности (а именно такой смысл вкладывают авторы закона), то это называется наказанием, которое всегда должно быть индивидуальным. ЕСПЧ, например, такого рода ограничения, которые используются в законе, рассматривает как уголовную ответственность.

Соответственно, люстрация при всем многообразии мнений содержит все признаки наказания. Но закон о люстрации предусматривает применение такого наказания без установления конкретных фактов и обстоятельств, а главное — вины лица в совершении тех действий, которые определены как преступление. Предлагается просто по роду деятельности или по сроку пребывания на службе ограничивать лицо в правах. Это неправовой подход, о чем говорят как европейские эксперты, так и отечественные. Соответственно, закон должен предполагать индивидуальное разбирательство по отношению к каждому гражданину, которого предлагается подвергнуть люстрации (наказанию) в состязательной процедуре, где независимый орган, каковым является суд, будет определять его виновность в содействии узурпации власти или иным преступлениям.

Подход, который заложен в законе сейчас, является дискриминационным. Ведь идеологи этого закона и изначально не хотели разбираться персонально с каждым гражданином. Гораздо проще наказывать людей по критериям: род занятий, должность, нахождение в определенном месте. Вспомните, как большевики преследовали дворян, интеллигенцию, кулаков, учителей, священников, а также тех, кто был в плену или в оккупации, украинцев и евреев. Можно продолжать долго. Именно за идею коллективной ответственности без индивидуального разбирательства Украина и получила такие негативные оценки от европейских экспертов. На мой взгляд, усовершенствовать этот закон в принципе невозможно. Вся дискуссия вокруг этого закона и его усовершенствования — это пиар людей, которые стремятся собрать на этом политические дивиденды или продемонстрировать свою значимость», — подытожил судья.

Подробно об ожиданиях и реальности люстрации в Украине читайте в статье «Есть ли будущее у люстрации?».