Законность люстрации: как рассматривать иски уволенных

Наталья Мамченко,
Вячеслав Хрипун,
«Судебно-юридическая газета»

Разговоры о люстрации многих уже утомили. И, вроде бы, процесс идет, но его результаты пока видны слабо. Есть немало уволенных согласно Закону «Об очищении власти», но некоторые из них уже успели восстановиться в должностях через суд. Сам люстрационный закон вызывает массу вопросов, в т.ч. насколько он соответствует Конституции.

На днях в студии программы «Реальный суд» телеканала «Право ТВ» состоялась дискуссия, в которой приняли участие те, кто высказывал противоположные точки зрения на люстрационный закон на последнем заседании Конституционного Суда 22 марта 2016 года. Это экс-председатель Конституционного Суда Украины Иван Домбровский, директор Департамента по вопросам люстрации Министерства юстиции Украины Татьяна Козаченко и заместитель председателя Совета судей Украины Богдан Монич.

Экс-глава Конституционного Суда считает, что в ситуации, когда иски люстрированных лиц зависли в судах на продолжительное время, виноваты сами суды.

«Суд во время рассмотрения дела руководствуется принципом верховенства права, в соответствии с которым, в частности, человек, его права и свободы признаются наивысшими ценностями и определяют содержание и направленность деятельности государства. Суд применяет принцип верховенства права с учетом судебной практики Европейского суда по правам человека. Верховный Суд обращается к Конституционному Суду и говорит, что нарушается принцип верховенства права, ссылаясь на решения Европейского суда. Так почему суд первой инстанции не может вынести решение с учетом этого? Я поделил бы судей на смелых и разумных, но к разуму еще нужна смелость, чтобы принять решение», — утверждает Иван Домбровский.

Однако, по словам представителя Совета судей Богдана Монича, есть еще аспект, связанный с давлением на судей. Например, когда к ним на заседания приходят общественные активисты, народные депутаты, которые не просто присутствуют, а прямо говорят, что если будет принято решение в пользу увольняемого, судья понесет ответственность.

«Мы помним, что в суды приходили представители Министерства юстиции, общественные активисты, и было чрезвычайное давление на этих судей. В результате мы получили то, что получили. Венецианская комиссия предоставила свои рекомендации, и в люстрационный закон были подготовлены изменения. Т.е. само государство признало, что есть определенные недостатки. Уже прошло более года, а изменения, на которые указывала Венецианская комиссия, не внесены. Множество людей уже уволены со своих должностей. Сегодня они не могут дождаться судебных решений. Хотим ли мы такой ситуации, чтобы Европейский суд по правам человека восстановил тысячи государственных служащих, когда на их должностях уже будут работать другие люди? Мы этого добиваемся, или, возможно, нам следует дождаться вердикта Конституционного Суда? Скажет Конституционный Суд, что какие-то нормы неконституционны — процесс все равно не остановится», — считает Богдан Монич.

С ним категорически не согласна Татьяна Козаченко, по словам которой, изменения в законы — это «нормальный процесс».

«У Вас субъективная точка зрения, которая говорит о том, что ни один закон не имеет шанса для изменение. Непосредственно народные депутаты как представители народа приняли этот закон и определили основания для увольнения, которые внесли в рамках действующего законодательства. Количество людей, по отношению к которым применен запрет на занятие госдолжностей, — 930 человек. А у нас 300 тыс. госслужащих, более 200 тыс. человек работают в правоохранительных органах и 7,5 тыс. судей. Это говорит о том, что этот круг действительно ограничен», — считает представитель Министерства юстиции.

По ее словам, каждая страна, в т.ч. Украина, определяет сообразно собственной безопасности и национальным интересам, какая из таких должностей представляет опасность. «Я пытаюсь защищать страну, мы должны упредить риски. Очень важно, чтобы каждый судья и судебная власть в целом понимали, что независимость судебной системы и независимость судьи — это не привилегия. Это не означает защиту их от того, что они нарушают. Независимость — это обязанность судьи. Если судья не считает себя независимым, то он не должен оставаться в судебной власти, потому что не может обеспечить вынесение решения именем Украины», — считает Татьяна Козаченко. Также она отметила, что в практике Европейского суда по правам человека есть решение о праве государств устанавливать запрет на занятие должностей.

«Ни один судья не упоминал о решении Европейского суда по правам человека «Найдин против Румынии» от 21 октября 2014 года. В нем написано, что всем в Румынии, кто служил в политической полиции, запретили доступ к государственной службе. Найдин, который обратился за защитой своих прав в Европейский суд по правам человека, указал, что никто не принял во внимание, что такие же, как он, остались на службе; что он на своей должности совершал исключительно позитивные действия. Но Европейский суд по правам человека отметил, что государство имеет право определять право доступа к госслужбе, и если оно считает, что эти критерии влияют на лояльность к демократическим принципам, то гарантирует права и безопасность других лиц», — рассказала Татьяна Козаченко.

Также она жестко раскритиковала суды за бездеятельность при рассмотрении исков люстрированных лиц. «Я не могу согласиться с Богданом Моничем, что суды имеют право приостанавливать рассмотрение дел до решения Конституционного Суда. На самом деле Кодекс административного судопроизводства ничего не говорит о сомнениях судьи. Если у судьи нет возможности применить действующий закон, то он вообще не имеет права быть судьей. Сейчас в Реестре люстрированных лиц более 900 человек, но судебных исков и дел в судах более тысячи. Фактически все они приостановлены до рассмотрения Конституционного Суда. Это говорит о том, что нарушается право людей на получение ответа и на судебное разбирательство, а также на справедливое решение.

Человека могли уволить как по закону, так и с нарушением закона. Последнее означает, что должно быть рассмотрено дело о восстановлении его в правах. Фактически таким образом судебный корпус устранился от того, чтобы вершить правосудие и выносить решение. Это говорит о корпоративной политике, при которой игнорируется решение конкретного вида дел. Непосредственно Конституционный Суд должен рассматривать конституционные ходатайства в минимальные сроки, а максимум — за три месяца.

16 апреля прошел год, как были остановлены дела. У людей нет возможности восстановиться на работе или получить заключение, что закон был к ним применен правильно. Это недопустимо с точки зрения судопроизводства. Но это, к сожалению, не мешает конкретным судьям выдавать конкретные решения-индульгенции исключительно для должностных лиц на высоких должностях, которые не просто возвращаются на должности, а возвращаются судом. После этого их невозможно уволить, чем должность фактически передается в частную собственность. Судебная ветвь власти в этом принимает непосредственное участие», — подытожила Татьяна Козаченко.

Выходит, корень проблемы не в том, как применить закон о люстрации. Когда судьи смогут осознать себя самостоятельной ветвью власти, неподконтрольной парламенту, правительству и президенту, а именно независимой, способной применять принцип верховенства права, а не лишь принцип законности в случаях, когда это необходимо, только тогда ни Закон «Об очищении власти», ни давление со стороны общественности не смогут сбить их с истинного пути.

Подробно об ожиданиях и реальности люстрации в Украине читайте в статье «Есть ли будущее у люстрации?».